Глава I. Дедушка и внучка (Часть I. В глуши Сибири), «Сибирочка» (Чарская Л. А.)

Повесть «Сибирочка»^{[ i ]} (1910 г.) актрисы и детской писательницы Чарской Лидии Алексеевны (1875 – 1937).

Часть I. В глуши Сибири

Глава I. Дедушка и внучка

— Холодно, дедушка, холодно!

И маленькая девочка лет девяти прижалась дрожащим худеньким тельцем к высокому тощему старику, строгавшему какие-то палочки.

На маленькой девочке были надеты ветхое платье и такое же пальтишко, и не пальтишко, вернее, а старый тулупчик, едва доходивший ей до колен. Из-под платка, надетого на голову, выбивались белокурые волосы девочки, вьющиеся крупными кольцами вокруг бледного худенького личика с большими ясными синими глазами.

— Холодно, дедушка, холодно! — еще раз проговорила девочка и еще теснее прижалась к деду.

Старик был очень худ и высок ростом. Желтая, как воск, кожа морщинилась на его высохшем лице. Выцветшие от старости глаза были тусклы. Какой-то убогий, порыжевший от времени полушубок покрывал его высохшее старческое тело. В небольшой тесной избе-чулане, где находились старик и девочка, было холодно, темно и неуютно. Единственное окошко, занесенное снегом, давало мало света. К тому же проказник мороз прихотливо разрисовал его узорами; окно все заледенело и вследствие этого еще менее пропускало света в чулан. Кроме черного стола и печки, которую Бог знает как давно не топили как следует, да охапки соломы, брошенной в угол и беспорядочно прикрытой каким-то тряпьем, в чулане ничего не было.

Дедушка и внучка сидели, тесно прижавшись друг к другу, дрожа от холода. Дедушка поминутно кашлял, хватаясь за грудь, и так тяжело дышал, что девочке иногда казалось, вот-вот он сейчас задохнется.

А за оконцем чулана между тем бушевал ветер и метелица кружила хлопья снега вдоль улицы небольшого селения.

У-у-у! — пронзительно завывал ветер.

У-у-у! — вторила ему зловещим голосом метель.

От этих страшных завываний дрожала крошечная темная избушка, дрожала белокурая девочка и, казалось, сильнее кашлял высокий худой старик.

— Дедушка! Если бы затопить печурку? — вдруг нерешительным, робким голосом осведомилась девочка.

— Хворосту больше нету, Сибирочка. Весь намедни хворост-то вышел. И еда, и хворост... Больше ничего у нас нет.

И, говоря это, старик закашлялся так сильно, что девочке стало страшно за него. Потом он ближе, теснее прижал ребенка к себе и, расстегнув полушубок, прикрыл его полою своей теплой одежды. Минуты две оба молчали. Дедушка строгал свои палочки, девочка зябко куталась в полу его меховой одежды.

А холод делался все чувствительнее. Стужа делала свое дело, и в маленьком чуланчике почти невозможно было сидеть.

Дедушка давно понял это и решился действовать, несмотря на стужу и метель.

— Слушай, Сибирочка, я пойду в лес. Наберу хворосту, да, кстати, и силки посмотрю, не попался ли в них какой-нибудь шустрый зайчишка. Вот-то пир мы тогда зададим с тобою! А? — проговорил он, силясь улыбнуться. — Ведь ты, чай, проголодалась, моя девчурка? Чай, кушать-то тебе хочется?

— Хочется, дедушка, — прошептала конфузливо девочка.

— Ну вот! Ну вот и отлично, — засуетился старик, — пойду в лес... Посмотрю силки... Найду в них зверька или птичку... И хворосту наберу... Печку затопим... Дичь зажарим... То-то будет славно, Сибирочка!

И, суетясь и покашливая, дедушка дрожащими руками снял с гвоздя какую-то рваную шубейку, нацепил ее на себя, накрыл голову старой бараньей шапкой и, перекрестив и поцеловав Сибирочку, открыл было дверь избушки или, вернее, своего чулана, стоявшего на самом краю поселка.

Метель, стужа и ветер — все это разом ворвалось с улицы в избушку. Сибирочка вздрогнула всем телом и от холода, и от страха. Ей почему-то особенно жутко было оставаться сегодня одной. Она соскочила со своего места, бросилась следом за стариком и, схватив его за руку, зашептала:

— Не оставляй меня одну, не оставляй, дедушка! Мне так страшно одной! Возьми меня с собою! — и все сильнее и сильнее сжимала пальцы дедушкиной руки.

— Да ведь замерзнешь в лесу, глупышка, — произнес старик, — ведь стужа-то, гляди, эн какая!

— Ничего, дедушка! Ничего, миленький! Я валенки надену и платок большой! — молила старика девочка.

Валенки и платок были единственным богатством Сибирочки.

Старик колебался немного. Очень уж холодно было на дворе. Но, встретивши жалобно-грустный взор синих глазенок, он махнул рукою и сказал:

— Ин, ладно, пойдем, большеглазая! Быть по-твоему. Оденься платком только поладнее да валенки напяль.

Сибирочка даже подпрыгнула от радости. Спешно укутавшись, она за руку с дедом вышла из избушки.

---

---

Примечания

↑ i) Повесть написана в 1910 г.

Источник: Сибирочка. Записки маленькой гимназистки: Повести / Предисл. И. Стрелковой; Рис. Е. Никитиной, М. Федоровской. - М.: Дет. лит.