Цитата из цикла очерков «Фрегат «Паллада»» (1855 – 1857), "V. МАНИЛА" русского писателя Гончарова Ивана Александровича (1812 – 1891). Автор описывает свои впечатления от пребывания на Манилах, в частности, эпизод, как в гостинице оказался сломан душ (часть 2, глава 5):
""Какое наслаждение, после долгого странствования по морю, лечь спать на берегу в постель, которая не качается, где со столика ничего не упадет, где над вашей головой не загремит ни бизань-шкот, ни грота-брас, где ничто не шелохнется!.." — думал я… и вдруг вспомнил, что здесь землетрясения обыкновенное, ежегодное явление. Избави Боже от такой качки!
Утром вам приносят чай, или кофе, или шоколад, когда вы еще в постели. Потом вы можете завтракать раза три, потому что иные завтракают, по положению, в десять часов, а другие в это время еще гуляют и завтракают позже, и всё это за полтора доллара. Вдобавок ко всему вы можете взять ванну, какую хотите. За теплую платите четыре реала, за холодную ничего так написано в объявлении, выставленном в зале на стене. Вода прямо из Пассига. Ванны устроены на веранде, выходящей на двор. В первый раз меня привел muchacho, мальчик. "Где ж вода, aqua?" — спросил я. Он показал шнурок, сделал знак, что надо дернуть, и ушел. Я стал в ванну, под дождь, дернул за снурок — воды нет; еще — всё нет; я дернул из всей мочи — на меня упало пять капель счетом, четыре скоро, одна за другой, пятая немного погодя, шестая показалась и повисла. Как я ни дергал, не мог добыть больше. Досадно. Я оделся и пошел вон. Рядом, вижу, другая дверь; отворяю - точно такое же маленькое помещение для ванны, но ванны нет, а снурок есть, и лейка вверху для дождя. Есть ли только дождь? "Дай-ко я попробую здесь, подумал я, — что за нужда, что ванны нет: тем лучше, пол каменный!" И точно так же стал под дождь. Только я дотронулся до снурка, на меня посыпался, сначала частый, крупный дождь и в минуту освежил меня. Я дернул сильнее, и дождь обратился в сплошной каскад. "Славно, чудесно!" — твердил я вслух, а сам всё подергивал снурок. На меня низвергались потоки; вверху, над потолком, раздавался рев и клокотанье, как будто вся река притекла к этому месту. "Ну, теперь довольно". Я перестал дергать, но вода не переставала течь, напротив, всё неистовее и неистовее вторгалась ко мне и обдавала облаком брызг и меня, и стены, и кресло, а на кресле мое белье и платье. "Что ж это такое будет?" — думал я, отыскивая с беспокойством, нет ли какой пружины остановить это наводнение. Ничего нет. Я дернул снурок в противную сторону, думая, что остановится; нет, пуще хлещет, только дотронешься. Я не знал, что делать: одеться нельзя; выйти — да как без платья? Мне уж приходило в голову забрать белье и платье да удариться бегом до своего нумера. Но всё это можно сделать в крайности, в случае пожара, землетрясения или когда вода дойдет разве до горла, а она еще и до колен не дошла. Я подумал, что мне делать, да потом наконец решил, что мне не о чем слишком тревожиться: утонуть нельзя, простудиться еще меньше — на заказ не простудишься; завтракать рано, да и после дадут; пусть себе льет: кто-нибудь да придет же. Я скрестил руки на груди, предоставив воде литься, сколько она хочет.
Минуты через три вдруг дверь начала потихоньку отворяться. "Muchacho!" — закричал я сердито. Вместо индийца показалось лицо Фаддеева. Как я обрадовался ему! "Ты как?" — "Белье и платье принес вашему высокоблагородию". — "Уйми, братец, воду как-нибудь, — жаловался я ему, смотри, ведь я тону". Фаддеев тут только вникнул в мое положение и, верный своему характеру, предался необузданной радости. Напрасно он кусал губы подавленный смех вырывался наружу, и он, раза два, под предлогом остановить машину, дернул шнурок. "Нет, постой, ваше высокоблагородие, я цыгана приведу", — сказал он после тщетных усилий остановить воду. "Цыган" подергал как-то снурок, сбегал в другую ванну, рядом, влезал зачем-то наверх, и вода остановилась.
Через час я, сквозь пол своей комнаты, слышал, как Фаддеев на дворе рассказывал анекдот о купанье двум своим товарищам. Я сказал Демьену, и он засмеялся. "Испортились желобы у обеих ванн; надо поправить", — сказал он вскользь. "А давно испортились?" — спросил я. "Нет, нынешней зимой…" Опять мне пришло в голову, как в "Welch's hotel", в Капштате, по поводу разбитого стекла[ 1 ], что на нас сваливают вот этакие неисправности и говорят, что беспечность в характере русского человека: полноте, она в характере просто человека."
Примечания
↑ 1) В этом же произведении Гончаров описывает историю, как в Капштате его поселили в номер гостиницы с выбитыми стеклами. На вопрос, как давно в номере выбите стекла, ему ответили, что около одно года.