Предисловие к части 2 (Вечера на хуторе близ Диканьки, Гоголь Н.В.)
Книгу «Вечера на хуторе близ Диканьки» русский писатель Гоголь Николай Васильевич (1809 - 1852) написал в 1831 году. Впервые напечатана "Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасичником Рудым Паньком". Первая книжка. СПб., 1831. Вторая книжка, СПб., 1832.
Источник: Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений: [В 14 т.] / АН СССР; Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — [М.; Л.]: Изд-во АН СССР, 1937—1952.
Вот вам и другая книжка, а лучше сказать, последняя! Не хотелось, крепко не хотелось выдавать и этой. Право, пора знать честь. Я вам скажу, что на хуторе уже начинают смеяться надо мною: вот, говорят, одурел старый дед: на старости лет тешится ребяческими игрушками! И точно, давно пора на покой. Вы, любезные читатели, верно, думаете, что я прикидываюсь только стариком. Куда тут прикидываться, когда во рту совсем зубов нет! Теперь, если что мягкое попадется, то буду как-нибудь жевать, а твердое — то ни за что не откушу. Так вот вам опять книжка! Не бранитесь только! Не хорошо браниться на прощаньи, особенно с тем, с которым, бог знает, скоро ли увидитесь. В этой книжке услышите рассказчиков всё почти для вас незнакомых, выключая только разве Фомы Григорьевича. А того горохового панича, что рассказывал таким вычурным языком, которого много остряков и из московского народу не могло понять, уже давно нет. После того, как рассорился со всеми, он и не заглядывал к нам. Да, я вам не рассказывал этого случая? Послушайте, тут прекомедия была. Прошлый год, так как-то около лета, да чуть ли не на самый день моего патрона, приехали ко мне в гости (нужно вам сказать, любезные читатели, что земляки мои, дай бог им здоровье, не забывают старика. Уже есть пятидесятый год, как я зачал помнить свои именины. Который же точно мне год, этого ни я, ни старуха моя вам не скажем. Должно быть, близ семидесяти. Диканьский-то поп, отец Харлампий, знал, когда я родился; да жаль, что уже пятьдесят лет, как его нет на свете). Вот, приехали ко мне гости: Захар Кирилович Чухопупенко, Степан Иванович Курочка, Тарас Иванович Смачненький, заседатель Харлампий Кирилович Хлоста; приехал еще ... вот позабыл, право, имя и фамилию... Осип... Осип... Боже мой, его знает весь Миргород! он еще, когда говорит, то всегда щелкнет наперед пальцем и подопрется в боки... Ну, бог с ним! в другое время вспомню. Приехал и знакомый вам панич из Полтавы. Фомы Григорьевича я не считаю: то уже свой человек. Разговорились все (опять нужно вам заметить, что у нас никогда о пустяках не бывает разговора. Я всегда люблю приличные разговоры; чтобы, как говорят, вместе и услаждение и назидательность была), разговорились об том, как нужно солить яблоки. Старуха моя начала было говорить, что нужно наперед хорошенько вымыть яблоки, потом намочить в квасу, а потом уже... „Ничего из этого не будет!“ подхватил полтавец, заложивши руку в гороховый кафтан свой и прошедши важным шагом по комнате: „ничего не будет! Прежде всего нужно пересыпать канупером, а потом уже...“ Ну, я на вас ссылаюсь, любезные читатели, скажите по совести, слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы яблоки пересыпали канупером? Правда, кладут смородинный лист, нечуй-ветер, трилистник; но чтобы клали канупер... нет, я не слыхивал об этом. Уже, кажется, лучше моей старухи никто не знает про эти дела. Ну, говорите же вы! Нарочно, как доброго человека, отвел я его потихоньку в сторону: „Слушай, Макар Назарович, эй, не смеши народ! Ты человек немаловажный: сам, как говоришь, обедал раз с губернатором за одним столом. Ну, скажешь что-нибудь подобное там, ведь тебя же осмеют все!“ Что ж бы, вы думали, он сказал на это? Ничего! плюнул на пол, взял шапку и вышел. Хоть бы простился с кем, хоть бы кивнул кому головою; только слышали мы, как подъехала к воротам тележка с звонком; сел и уехал. И лучше! Не нужно нам таких гостей! Я вам скажу, любезные читатели, что хуже нет ничего на свете, как эта знать. Что его дядя был когда-то комиссаром, так и нос несет вверх. Да будто комиссар такой уже чин, что выше нет его на свете. Слава богу, есть и больше комиссара. Нет, не люблю я этой знати. Вот вам в пример Фома Григорьевич; кажется, и не знатный человек, а посмотреть на него: в лице какая-то важность сияет, даже когда станет нюхать обыкновенный табак, и тогда чувствуешь невольное почтение. В церкве, когда запоет на крылосе — умиление неизобразимое! растаял бы, казалось, весь!.. А тот... ну, бог с ним! он думает, что без его сказок и обойтиться нельзя. Вот всё же таки набралась книжка.
Я, помнится, обещал вам, что в этой книжке будет и моя сказка. И точно, хотел было это сделать, но увидел, что для сказки моей нужно, по крайней мере, три таких книжки. Думал было особо напечатать ее, но передумал. Ведь я знаю вас: станете смеяться над стариком. Нет, не хочу! Прощайте! Долго, а может быть совсем, не увидимся. Да что? ведь вам всё равно, хоть бы и не было совсем меня на свете. Пройдет год, другой — и из вас никто после не вспомнит и не пожалеет о старом пасичнике Рудом Паньке.
В этой книжке есть много слов, не всякому понятных. Здесь они почти все означены:
Баштан, |
место, засеянное арбузами и дынями. |
Бублик, |
круглый крендель, баранчик. |
Варенуха, |
вареная водка с прянностями. |
Видлога, |
откидная шапка из сукна, пришитая к кобеняку. |
Выкрутасы, |
трудные па. |
Галушки, |
клёцки. |
Гаман, |
род бумажника, где держут огниво, кремень, губку, табак, а иногда и деньги. |
Голодная кутья, |
сочельник. |
Горлица, |
танец. |
Гречаник, |
хлеб из гречневой муки. |
Дивчына, |
девушка; дивчата, девушки. |
Дукат, |
род медали, носится на шее женщинами. |
Жинка, |
жена. |
Запаска, |
род шерстяного передника у женщин. |
Кавун, |
арбуз. |
Каганець, |
светильня, состоящая из разбитого черепка, наполненного салом. |
Канупер, |
трава. |
Кацап, |
русской человек с бородою. |
Книш, |
спеченый из пшеничной муки хлеб, обыкновенно едомый горячим с маслом. |
Кобеняк, |
род суконного плаща с пришитою назади видлогою. |
Кожух, |
тулуп. |
Комора, |
амбар. |
Кораблик, |
старинный головной убор. |
Корж, |
сухая лепешка из пшеничной муки, часто с салом. |
Курень, |
соломенный шалаш. |
Кухва, |
род кадки, похожая на опрокинутую дном к верху бочку. |
Кухоль, |
глиняная кружка. |
Левада, |
усадьба. |
Люлька, |
трубка. |
Намитка, |
белое покрывало из жидкого полотна, носимое на голове женщинами, с откинутыми назад концами. |
Нечуй-в?тер, |
трава. |
Паляница, |
небольшой хлеб, несколько плоской. |
Парубок, |
парень. |
Пейсики, |
жидовские локоны. |
Пекло, |
ад. |
Переполох, |
испуг. Выливать переполох, лечить испуг. |
Петрови батоги, |
трава. |
Плахта, |
нижняя одежда женщин из шерстяной, клетчатой материи. |
Пивкопы, |
двадцать пять копеек. |
Пыщик, |
пищалка, дудка, небольшая свирель. |
Покут, |
место под образами. |
Полутабенек, |
старинная шелковая материя. |
Свитка, |
род полукафтанья. |
Скрыня, |
большой сундук. |
Смалець, |
бараний жир. |
Сопилка, |
свирель. |
Сукня, |
старинная одежда женщин из сукна. |
Сыровець, |
хлебный квас. |
Тесная баба, |
игра, в которую играют школьники в классе: жмутся тесно на скамье, покаместь одна половина не вытеснит другую. |
Хлопець, |
мальчик. |
Хустка, |
платок носовой. |
Цыбуля, |
лук. |
Черевики, |
башмаки. |
Чумаки, |
малороссияне, едущие за солью и рыбою обыкновенно в Крым. |
Швець, |
сапожник. |
Шибеник, |
висельник. |
Дополнительно
Вечера на хуторе близ Диканьки (1831-1832 гг.)
Гоголь Николай Васильевич (1809 - 1852)
Внешние ссылки
feb-web.ru/feb/gogol/default.asp