Сказка о горбуне (1001 ночь. Арабские сказки)

Книга «1001 ночь. Арабские сказки», перевод Салье Михаила Александровича (1899 – 1961).

Сказка о горбуне (24, 25)

И Шахразада сказала: "Дошло до меня, о счастливый  царь,  что  был  в древние времена и минувшие века и  столетия  в  одном  китайском  городе портной, широкий на руку и любивший веселье и  развлечения.  Он  выходил иногда вместе со своей женой на гулянье; и вот однажды они вышли в начале дня и, возвращаясь на исходе его, к вечеру, в свое жилище, увидели на дороге горбуна, вид которого мог рассмешить огорченного и разогнать  заботу опечаленного. Портной и его жена подошли посмотреть на него и затем пригласили его пойти с ними в их дом и разделить в этот вечер их  трапезу; и горбун согласился и пошел к ним.

   И портной вышел на рынок (а подошла уже ночь) и купил  жареной  рыбы, хлеба, лимон и творогу, чтобы полакомиться, и, придя, положил рыбу перед горбуном. И они стали есть, и жена портного взяла большой кусок  рыбы  и положила его в рот горбуну, и закрыла ему рот рукой, и сказала: "Клянусь Аллахом, ты съешь этот кусок Зараз, одним духом, и я не дам тебе времени прожевать!"

   И горбун проглотил кусок, и в куске была крепкая кость, которая застряла у него в горле, - и так как срок его жизни кончился, он умер..."

   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

 

Двадцать пятая ночь

 

   Когда же настала двадцать пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня,  о счастливый царь, что жена портного положила горбуну в рот кусок рыбы,  и так как его срок окончился, он тотчас же умер.

   И портной воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха!  Бедняга! Смерть пришла к нему именно так, через наши руки!" А жена  его  сказала: "Что значит это промедление? Разве не слышал ты слов сказавшего:

   Зачем утешать себя я стану немыслимым,

   Теперь уж не встречу я друзей, чтоб беду снести.

   И как на огне сидеть, еще не пожухнувшем!

   Клянусь, на огнях сидеть - пропащее дело!"

   "А что же мне делать?" - спросил ее  муж;  и  она  сказала:  "Встань, возьми его на руки и накрой шелковым платком, и я пойду  впереди,  а  ты сзади, сейчас же, вечером, и ты говори: "Это мой ребенок, а  вот  это  - его мать; мы идем к лекарю, чтобы он посмотрел его". Услышав эти  слова, портной встал и понес горбуна на руках, и жена его  говорила:  "Дитятко, спаси тебя Аллах! Что у тебя болит и в каком месте тебя поразила  оспа?"

И всякий, кто видел их, говорил: "С ними больной ребенок". И они все шли и спрашивали, где дом лекаря, и им указали дом врача-еврея; и они постучали в ворота, и к ним спустилась черная невольница и открыла  ворота  и посмотрела - и вдруг видит: у ворот человек, который несет ребенка, и  с ним женщина. "В чем дело?" - спросила невольница; и жена портного сказала: "С нами маленький, и мы хотим, чтобы врач его посмотрел. Возьми  эту четверть динара и отдай ее твоему господину - пусть  он  сойдет  вниз  и посмотрит моего ребенка: на него напала болезнь". И невольница пошла наверх, а жена портного вошла за порог и  сказала  мужу:  "Оставь  горбуна здесь, и будем спасать наши души".

   И портной поставил горбуна, прислонив его к стене, и вышел вместе  со своей женой, а невольница вошла к еврею и сказала: "У  ворот  человек  с каким-то больным, и с ним женщина. Они мне дали для тебя четверть  динара, чтобы ты спустился, посмотрел его и прописал ему что-нибудь подходящее". И евреи, увидав четверть динара, обрадовался и  поспешно  встал  и сошел вниз в темноте, - и едва ступил ногой на землю, как  наткнулся  на горбуна, который был мертв. И он воскликнул: "О великий! О Моисей и  десять заповедей! О Аароне Иисус, сын Ну на!  Я,  кажется,  наткнулся  на этого больного, и он упал вниз и умер. Как же я вынесу из дома убитого?"

И он понес горбуна и вошел с ним в дом и сообщил об этом своей  жене;  а она сказала: "Чего же ты сидишь? Если ты просидишь здесь  до  того,  как взойдет день, пропали наши души, и моя и твоя. Поднимемся с ним на крышу и кинем его в дом нашего соседа-мусульманина". А соседом еврея был надсмотрщик, начальник кухни султана, и он часто приносил домой сало, и  его съедали кошки и мыши, а если попадался хороший курдюк, собаки спускались с крыш и утаскивали его, и они очень вредили  надсмотрщику,  портя  все, что он приносил.

И вот еврей и его жена поднялись на крышу, неся горбатого, и опустили его на землю. Они оставили его, прислонив вплотную к стене,  и,  спустив его, ушли; и не успели они опустить горбуна, как надсмотрщик  подошел  к дому и отпер его и вошел с зажженной свечкой. Войдя в дом, он увидел человека, стоящего в углу, под вытяжной трубой,  и  сказал:  "Ох,  хорошо, клянусь Аллахом! Тот, кто крадет мои запасы, - оказывается, человек!" И, обернувшись к нему, надсмотрщик воскликнул: "Это мясо  и  сало  таскаешь ты, а я думал, что это дело кошек и собак! Я перебил всех кошек и  собак на улице и взял на себя из-за них грех, а ты, оказывается, спускаешься с крыши". И, схватив большой молоток, он взмахнул им и подошел к горбуну и ударил его в грудь - и увидал, что горбун умер. И надсмотрщик опечалился и воскликнул: "Нет, мощи и силы, кроме как у Аллаха,  высокого,  великого!" Он испугался за себя и сказал: "Прокляни Аллах сало  и  курдюки!  И как это гибель этого человека совершилась от  моей  руки".  А  потом  он взглянул на него - и видит: это горбатый. "Мало того, что ты горбун,  ты стал еще вором и крадешь мясо и сало! - воскликнул надсмотрщик. - О покровитель, накрой меня своим благим покровом!" И  он  поднял  горбуна  на плечи и вышел с ним из дому на исходе ночи и нес его до начала рынка,  а там он поставил его возле лавки у проулка и бросил его и ушел.

   И вдруг появился христианин, маклер султана. Он был пьян и вышел, отправляясь в баню, так как хмель подсказал ему,  что утреня близко;  и он шел покачиваясь,  пока не приблизился к горбуну. Он присел напротив него помочиться и вдруг бросил взгляд - и видит: кто-то стоит. А у христианина в начале этого вечера утащили тюрбан, и,  увидя стоящего горбуна,  он подумал, что тот хочет стянуть его тюрбан,  и сжал кулак и ударил его по шее. И  горбун  упал  на землю,  и христианин кликнул сторожа рынка и от сильного опьянения бросился на горбуна и стал бить его кулаком и душить.

И сторож  пришел и увидал, что христианин стоит коленями на мусульманине и колотит его, и спросил: "Что такое с ним?" - "Он хотел утащить мой тюрбан",  - отвечал христианин. "Встань,  оставь его",  - сказал сторож; и христианин поднялся, а  сторож подошел к горбуну и увидал,  что он мертвый,  и воскликнул:  "Клянусь  Аллахом,  хорошо! Христианин  убивает мусульманина!" Затем сторож схватил христианина и, связав ему руки, привел его в дочевали, а христианин говорил про себя:  "О мессия,  о дева,  как это я убил его, и как быстро он умер, от одного удара!" - И хмель исчез, и пришло раздумье.

   И маклер-христианин и горбун провели ночь, до утра, в  доме  вали,  а утром вали пришел и велел повесить убийцу и приказал палачу  кричать  об этом. И для христианина сделали виселицу и поставили его под нею, и  палач подошел и накинул на шею христианина веревку и  хотел  повесть  его, как вдруг надсмотрщик прошел сквозь толпу и увидал христианина, которого собирались вешать, и он растолкал народ и крикнул палачу: "Не надо,  это я убил его".

   "За что же ты его убил?" - спросил надсмотрщика вали. И тот  ответил: "Вчера вечером я пришел домой и увидел, что он спустился по трубе и  украл мои припасы, и тогда я ударил его молотком в грудь, и он умер,  и  я снес его на рынок и поставил его в таком-то месте у такого-то проулка...

- И он воскликнул: Недостаточно мне убить мусульманина, чтобы я еще убил христианина! Не вешай никого, кроме меня!" И  вали,  услышав  эти  слова надсмотрщика, отпустил маклера-христианина и сказал палачу: "Повесь этого, согласно его признанию".

   И палач снял веревку с шеи христианина и накинул ее на шею  надсмотрщика: он поставил его под виселицей и хотел повесить, но вдруг  врач-еврей прошел сквозь толпу и закричал людям и палачу: "Не надо! Это я  один убил его вчера вечером. Я был дома, и вдруг в ворота постучали мужчина и женщина, и с ними был этот горбун, больной.  Они  дали  моей  невольнице четверть динара, и она сообщила мне об этом и отдала мне деньги, а  мужчина и женщина внесли горбуна в дом и положили его на лестницу и ушли. И я спустился, чтобы посмотреть, и наткнулся на него в темноте, и он  упал с верху лестницы и тотчас же умер. И мы с женой взяли его и поднялись на крышу (а дом этого надсмотрщика - рядом с моим домом)  и  спустили  его, мертвого, в вытяжную трубу в доме надсмотрщика; и когда надсмотрщик пришел, он увидел горбуна в своем доме и предположил, что это вор, и ударил его молотком, и горбун упал на землю, и надсмотрщик  подумал,  что  убил его. Мало мне разве убить мусульманина неумышленно, чтобы я взял на свою ответственность жизнь другого мусульманина умышленно!"

   Услышав слова  еврея, вали  сказал палачу:  "Отпусти - надсмотрщика и повесь еврея". И палач взял еврея и положил веревку ему на шею, но вдруг портной прошел  сквозь толпу и крикнул:  "Не надо! Его убил не кто иной, как я! Я днем гулял и пришел к вечеру и увидал этого пьяного горбуна,  у которого был  бубен,  и он пел под него. Я пригласил его и привел к себе домой, и купил рыбы,  и мы сели есть; и моя жена взяла кусок рыбы, положила его горбуну в рот и всунула ему в горло, но кость стала ему поперек горла, и он тотчас же умер. И мы с женой взяли его и принесли к дому еврея, и  девушка спустилась и открыла нам ворота,  и я сказал ей:  "Скажи твоему господину: у  ворот мужчина и женщина,  и с ними больной,  - поди посмотри его". И я дал ей четверть динара, и она пошла к своему господину, а я внес горбуна на верх лестницы,  поставил его и ушел вместе с женой; а  еврей  спустился  и наткнулся на горбуна - и решил,  что он убил его". И портной спросил еврея: "Правда?" И тот сказал:

   "Да!" И тогда портной обратился к вали и сказал: "Отпусти еврея и повесь меня". И вали, услышав его слова, изумился происшествию с этим горбатым и воскликнул:

   "Поистине, такое дело записывают в книгах! - А потом он сказал  палачу: Отпусти еврея и повесь портного, по его признанию". И  палач  подвел его и сказал: "Мы устали - одного подводим, другого отводим, а никого не вешают", - и накинул веревку на шею портного.

   Вот что было с этими. Что же касается горбуна, то  он,  говорят,  был шутом султана, и тот не мог расстаться с ним: и когда горбун  напился  и пропадал эту ночь и следующий день до полудня, султан спросил  о  нем  у кого-то из присутствующих, - и ему сказали: "О владыка,  мы  принесли  к вали мертвого, и вали приказал повесить его убийцу; и когда он собирался его вешать, явился второй убийца и третий, и все говорили: "Я один  убил его", и каждый рассказывал вали о причине убийства. И султан, услыша эти слова, кликнул привратника и сказал ему: "Сходи к вали и приведи их всех ко мне".

   И привратник пошел и увидел, что палач собирается вешать портного,  и крикнул ему: "Не надо!" Он сообщил вали, что сказал царь, и взял  его  с собою, а также и горбуна, которого несли, и портного, и еврея, и христианина, и надсмотрщика, - и всех их привели к царю. И вали, представ  перед лицом султана, поцеловал землю и рассказал  ему,  что  случилось  со всеми, - а в повторении пользы нет. И когда  царь  услышал  рассказ,  он удивился, его взяло восхищение, и он велел записать это золотыми  чернилами, и он спросил присутствующих: "Слышали ли вы что-нибудь более  удивительное, чем история этого горбуна?" И тогда выступил вперед  христианин и сказал: "О царь, наметь время, - если позволишь, я тебе расскажу о чем-то, что случилось со мною, и это удивительнее и диковиннее, чем история горбуна". - "Расскажи нам то, что ты хочешь!" - сказал царь.