Цитата из романа "Мастер и Маргарита" русского писателя Булгакова Михаила Афанасьевича (1891 – 1940).
Слова Воланда, обращенные к Берлиозу, при их встрече на Патриарших прудах (часть первая, глава 1. "Никогда не разговаривайте с неизвестными"):
"– Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратился к Бездомному неизвестный, – вы какие предпочитаете?
– А у вас разные, что ли, есть? – мрачно спросил поэт, у которого папиросы кончились.
– Какие предпочитаете? – повторил неизвестный.
– Ну, «Нашу марку», – злобно ответил Бездомный.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному:
– «Наша марка».
И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник.
Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: «Нет, иностранец!», а Бездомный: «Вот черт его возьми! А?»
Поэт и владелец портсигара закурили, а некурящий Берлиоз отказался.
«Надо будет ему возразить так, – решил Берлиоз, – да, человек смертен, никто против этого и не спорит. А дело в том, что...»
Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил иностранец:
– Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
«Какая-то нелепая постановка вопроса...» – помыслил Берлиоз и возразил:
– Ну, здесь уж есть преувеличение. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собой разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич...
– Кирпич ни с того ни с сего, – внушительно перебил неизвестный, – никому и никогда на голову не свалится. В частности же, уверяю вас, вам он ни в коем случае не угрожает. Вы умрете другой смертью.
– Может быть, вы знаете, какой именно? – с совершенно естественной иронией осведомился Берлиоз, вовлекаясь в какой-то действительно нелепый разговор, – и скажете мне?
– Охотно, – отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два... Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть – несчастье... вечер – семь...» – и громко и радостно объявил: – Вам отрежут голову!
Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:
– А кто именно? Враги? Интервенты?
– Нет, – ответил собеседник, – русская женщина, комсомолка.
– Гм... – промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, – ну, это, извините, маловероятно.
– Прошу и меня извинить, – ответил иностранец, – но это так. Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет?
– Секрета нет. Сейчас я зайду к себе на Садовую, а потом в десять часов вечера в МАССОЛИТе состоится заседание, и я буду на нем председательствовать.
– Нет, этого быть никак не может, – твердо возразил иностранец.
– Это почему?
– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, – что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится.".
Вскоре после этой встречи Берлиоз погиб, попав под трамвай, как и предсказывал Валанд (часть первая, Глава 3. "Седьмое доказательство"):
Тут у самого выхода на Бронную со скамейки навстречу редактору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при свете солнца вылепился из жирного зноя. Только сейчас он был уже не воздушный, а обыкновенный, плотский, и в начинающихся сумерках Берлиоз отчетливо разглядел, что усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые носки.
Михаил Александрович так и попятился, но утешил себя тем соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлять.
– Турникет ищете, гражданин? – треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, – сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту! – кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик.
Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая!».
Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал.
Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы.
Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь, несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте, но справа или слева – он уже не сообразил, – позлащенную луну. Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую повязку. Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стекла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул – «Неужели?..» Еще раз, и в последний раз, мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно.
Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной.
Это была отрезанная голова Берлиоза.
С близким значением
Аннушка уже разлила масло!
Цитата из романа «Мастер и Маргарита» (1929 – 1940) русского писателя Булгакова Михаила Афанасьевича (1891 – 1940).
Слова Воланда в разговоре с Берлиозом (часть 1, глава 1 «Никогда не разговаривайте с неизвестными»).
Все в мире творится не нашим умом, а божьим судом.
Ход событий определяет Бог, провидение, а не человек; О непредсказуемости будущего (русская пословица).
Да можно ль и за то ручаться наперед, кто здесь из нас кого переживет?
Цитата из басни «Старик и трое молодых» (1805 г.) русского баснописца Крылова Ивана Андреевича (1769 – 1844).
Слова Старика, в разговоре с молодыми людьми, которые уверены, что переживут Старика.
От тюрьмы и от сумы не зарекайся.
1) В жизни все возможно (обычно, о плохом); 2) Не стоит считать себя надежно защищённым от какого-либо несчастья (русская пословица).
Пути господни неисповедимы.
Источником выражения являются слова из Библии, произнесенные Апостолом Павлом в Послании к Римлянам Святого Апостола Павла (глава 11, строка 33).
Человек предполагает, а бог располагает.
Человек не может предвидеть будущее. Будущее зависит от множества не предсказуемых случайностей (русская пословица).
Рекомендуем
📚Произведения Михаила Булгакова
Цитаты Булгакова М. А. >
Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!
Цитата из романа "Мастер и Маргарита" (1929 – 1940). Коровьев произносит эти слова, обращаясь к Маргарите, когда та узнала, что она королевских кровей (глава 22. "При свечах").
Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет — не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет.
Цитата из повести "Собачье сердце" (1925 г.). Слова Филипп Филипповича Преображенского в разговоре с доктором Иваном Арнольдовичем Борменталем (глава III).
Ласка — единственный способ, который возможен в обращении с живым существом.
Немного измененная цитата из повести «Собачье сердце» (1925 г.). Слова профессора Филиппа Филипповича Преображенского о том, как он привлек собаку Шарика к себе в дом (глава 2).
О, глаза значительная вещь. Вроде барометра.
Цитата из повести «Собачье сердце» (1925). Мысли собаки (которая станет вскоре Шариковым).
Разруха не в клозетах, а в головах!
Цитата из повести "Собачье сердце" (1925 г.). Слова Филиппа Филипповича Преображенского в разговоре с доктором Иваном Арнольдовичем Борменталем (глава 3).