Брюсов переулок - улица в центральном округе Москвы (Тверской район, Пресненский район).
Ближайшее метро: Охотный ряд, Пушкинская.
Название
Название "Брюсов" переулок получил в XVIII веке по фамилии домовладельцев сподвижника Петра I, генерал-фельдмаршала и учёного Я. В. Брюса и его племянника графа А. Р. Брюса.
Примечательное
Дом 17 - жилой дом артистов МХАТ (1928, архитектор А. В. Щусев). Здесь жили: актёр В. И. Качалов и его жена, актриса и режиссёр Н. Н. Литовцева, актёр Л. М. Леонидов, актёр И. М. Москвин и его жена актриса Л. В. Гельцер, артисты балета Е. В. Гельцер (мемориальная доска, 1964, скульптор А. В. Пекарев, архитектор Г. П. Луцкий), А. Б. Годунов, И. М. Лиепа, философ Шпет Густав Густавович 1.
Дом 21 - Дом Гудовичей. В начале XIX века дом принадлежал братьям графам Андрею и Кириллу Гудовичам. В 1847—1849 годах здесь жил драматург А. В. Сухово-Кобылин. В 1898 году дом был заново отделан по фасаду архитектором С. К. Родионовым. В советское время при реконструкции улицы Горького часть большого дома Гудовичей была передвинута внутрь квартала 2.
Примечания
1) О доме артисов МХАТ, № 17 - Елена Якович, Дочь философа Шпета в фильме Елены Якович. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх (2014 г.):
"Ну так вот, во время одного из наших «сборищ» на Долгоруковской какой-то гость рассказал, что вышло постановление Советского правительства и разрешили строить кооперативное жилье. Государство даже дает на это большую ссуду с рассрочкой на тридцать лет, только нужно объединиться в кооператив под каким-либо учреждением. Все решили: а чем мы не кооператив? Художники, артисты знаменитые, очень даже веский кооператив получается. И Владимир Подгорный, актер Камерного театра Таирова, а потом и Второго МХАТа, очень энергичный человек, взял листок бумаги и всех записал.
В этот день был у нас в гостях Щусев Алексей Викторович. И вот Москвин с Гельцер обратились к Щусеву: «Дорогой Алексей Викторович, стройте нам кооператив!» И бухнулись перед ним на колени. Он говорит: «Вставайте, вставайте!» И согласился.
Решено было под эгидой Художественного театра строить. Когда Константину Сергеевичу сообщили об этой идее, то, хотя у него уже был особняк в Леонтьевском переулке, где он проводил репетиции, он тоже захотел иметь квартиру. Его, конечно, приняли. И в 1928 году этот дом состоялся. Так мы все оказались жильцами одного дома – и Москвин, и Качалов, и Гельцер, и Леонидов. И сам Щусев мастерскую себе обустроил, потом во время войны она ему пригодилась как квартира. Станиславский с нами не жил, но поместил сперва своего секретаря, а потом дочку, Киру Константиновну, которая одно время была женой художника Фалька.
Много ездили по Москве, искали место, и меня, между прочим, брали с собой. Остановились на Брюсовском переулке, потому что очень близко от Художественного театра – наискосок через Тверскую, и близко от дома Станиславского. Переулок этот назвали так не в честь Валерия Брюсова, поэта, как большинство думает, а по имени Брюса, генерала армии Петра I, домовладельца.
В Брюсовском переулке, вымощенном булыжником, кривом и горбатом, до нас был выстроен архитектором Рербергом, автором Центрального телеграфа и Киевского вокзала, кооперативный «дом Мейерхольда» – там он жил с Зинаидой Райх до самого своего ареста; в том же доме жили актеры Берсенев, Кторов, Гиацинтова. Потом был наш. А еще через несколько лет – кооператив Большого театра.
Когда Щусев сделал проект и пришел его утверждать, ему сказали: «Нельзя! Вы делаете пятиэтажный дом. А по нашему государственному плану перестройки Москвы в переулках можно строить максимум четыре». Он думал, думал и придумал. Сделал дом уступом, буквой «г». С фасада – четыре этажа, со двора – пять. Если смотреть с Брюсовского, как бы по крыше до «заднего» пятого этажа шел большущий балкон, где собирались устроить летний сад. Про сад со временем забыли, зато получился наш знаменитый балкон.
Кроме того, Качалов заявил, что ему во что бы то ни стало необходимо… окошко в сортире. Потому что он там привык учить свои роли. И Щусев на это пошел – нарушил гармонию фасада и сделал на одном этаже дополнительное окошко. Лишь бы Василий Иванович мог учить там роли. А еще, по просьбе Гельцер, Щусев сделал ей ванну с бассейном. Бассейн вышел как современная двуспальная кровать…
Наш кооператив назывался ДИСК – «Деятели искусства». Тогда уже в моде были всякие сокращения слов. Я помню, в то время существовал в Москве такой анекдот. Подходит человек, думает: «ВХОД. Всесоюзное… художественное… что же это такое?» А написано «вход»!
Москвин настоял, чтобы была служба церковная при закладке камня. Все сразу решили, что второй этаж – он считался самым парадным – отдадут Станиславскому, остальные тянули жребий. Нам достался пятый этаж.
Было интересно смотреть, как строится наш дом, и мы много раз ходили: и на закладку камня, и на рытье ямы под фундамент, и на стройку. Кто-то, может, еще помнит по детству: стояли дома «в лесах», таких неоперенных досках, со всеми занозами на свете. Идешь – шатается под ногами, перил настоящих нет… А поскольку мы уже знали, что будем жить высоко, то старались добраться до своего этажа. Очень страшно было – в полу такие щели! Но ходили, смотрели, даже родители показывали: «Вот видишь это окно – здесь будет твоя комната».
Первым въехал Москвин осенью 1928 года, а 30 ноября переехали с Долгоруковской мы."
2) О доме 21 (где жил Сухово-Кобылин) - Елена Якович, Дочь философа Шпета в фильме Елены Якович. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх (2014 г.):
"Помню «дом Сухово-Кобылина» в Брюсовском переулке, мы его очень боялись, потому что знали, что там, в парадном, давным-давно произошло загадочное убийство, в котором и обвинили Сухово-Кобылина, а он в тюрьме написал «Свадьбу Кречинского»."
Дополнительно
Внешние ссылки
Брюсов переулок (Москва) (wikipedia.org)
