Логотип Dslov.ru   Телеграмм   Вконтакте

Признание — царица доказательств

Принцип правоприменения, по которому признание собственной вины является самым весомым доказательством виновности и, как правило, ведет признанию сознавшегося виновным.

Сейчас этот принцип считается не верным. Признание — одно из доказательств, но оно не признается более главным чем иные. В современной юриспруденции ни одно из доказательств не имеет заранее установленной важности. Судьи оценивают доказательства в совокупности и выносят решения исходя из своего внутреннего убеждения.

Формула "Признание — царица доказательств" применялась во многих государствах и исторических периодах. Так, она применялась в Древнем Риме. "Царица доказательств" на латыни: Regina probationum (рэгина пробационум).

Во времена СССР, в период репрессий, также применялся этот принцип. Фраза "Признание — царица доказательств" нередко ассоциируется с именем Генерального прокурора СССР Андрея Януарьевича Вышинского (1883 – 1954). Некоторые считают, что это его идея. Вышинский часто упоминается именно в связи с этим выражением, как, например, в книге бывшего министра иностранных дел СССР Андрея Громыко (Памятное. ML, 1990. Кн. 2) или книге публициста Аркадия Ваксберга о Вышинском (1992), которая так и названа — «Царица доказательств».

В то же время, письменных доказательств роли Вышинского в реализации этого принципа нет, а Прокурор РСФСР (с 1928) Николай Васильевич Крыленко (1885 – 1938) выступая на процессе «Пром-партии» государственным обвинителем сказал (4 декабря 1930 г.):

«Лучшей уликой при всех обстоятельствах является все же сознание подсудимых».

Вышинский в своей «Теории судебных доказательств в советском праве» (1946 г.) назвал взгляд на личное признание обвиняемого как «царицу доказательств» «в корне ошибочным принципом средневекового процессуального права», когда «переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя-бы это признание было вырвано у него пыткой».

Свод законов Российском Империи (II часть XV тома), до Наказа 1860 года именовал собственное признание обвиняемого «лучшим доказательством всего света». Наказ 1860 года отменил этот принцип.

Знаменитый юрист Кони Анатолий Федорович (1844 – 1927) в работе СУДЕБНЫЕ СЛЕДОВАТЕЛИ, Собрание сочинений в восьми томах. Том 1 "Из записок судебного деятеля" (Издательство "Юридическая литература", Москва, 1966 г.) пишет о признании, как доказательстве:

"Одной из важных забот по введению реформы было образование нового состава судебных следователей из тех, которых мы нашли на местах действующими по Наказу 1860 года.

Этот Наказ составил, несомненно, огромный шаг вперед против архаических порядков производства следствия по II части XV тома Свода законов, порядков, пропитанных насквозь бесцельной и отяготительной канцелярской формалистикой и отражавших на себе, в существенных частях, систему предустановленных доказательств. Следователи старого времени, т. е. полицейские чины, производившие предварительное исследование, не могли не быть связаны — даже и при доброй воле и желании вести дело вне всяких посторонних соображений — представлением о том, что их работа будет обсуждаться келейно, по докладу секретарей в целом ряде судебных инстанций, восходя в них по апелляции и на ревизию, причем косвенным уликам, играющим такую важную роль в каждом уголовном деле, будет уделено самое малое внимание, оценка же свидетельских показаний будет произведена на основании правил о совершенных и несовершенных доказательствах. А правила эти требовали признания негодными показаний «иностранцев, поведение коих неизвестно», людей, «тайно портивших межевые знаки», и людей, признанных по суду «явными прелюбодеями». Эти следователи знали, что их подчас очень трудная работа в конце концов приведет в большинстве случаев к явному уклонению от правосудного решения в форме оставления в подозрении, которое, несмотря на вопиющую иногда обстановку преступления и красноречие совокупности улик, может быть обращено в обвинительный приговор лишь при наличности собственного признания обвиняемого, считаемого, по выражению закона, «лучшим доказательством всего света». Это «лучшее доказательство» служило не раз большим соблазном для производивших следствия и толкало их на различные злоупотребления, о которых я подробно говорил в описании жизни и деятельности знаменитого московского губернского прокурора Д. А. Ровинского."