⛳ Неглинная улица, дом 14, строения 3 – 7 (Москва).
🚇 м. «Кузнецкий мост», м. «Трубная».
Знаменитые бани организовал актёр Сила Николаевич Сандунов (1756 – 1820). В 1800-е годы он выкупил участок земли по реке Неглинной и устроил там бани.
Впервые Сандуны открылись в 1808 году и на сотни лет стали самыми престижными банями Москвы. Так, Гиляровский Владимир Алексеевич (1855 – 1935) в свое время писал:
«В этих банях перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зинаиды Волконской и в английском клубе».
В Сандунах парились поэт Пушкин Александр Сергеевич (1799 – 1837), писатели Толстой Лев Николаевич (1828 – 1910) и Чехов Антон Павлович (1860 – 1904), певец Шаляпин Фёдор Иванович (1873 – 1938).
Интересна история женитьбы Силы Сандунова на Елизавете Урановой. В 1791 году на представлении комической оперы Пашкевича и Мартин-и-Солера «Федул с детьми» певица Елизавета Уранова исполняла главную женскую партию Дуняши. Автором либретто оперы была сама императрица Екатерина II Великая (1729 – 1796), которая присутствовала на спектакле. По окончании представления императрица бросила ей свой букет. Лиза схватила его, поцеловала и вдруг: побежала на авансцену, упала на колени и закричала: «Матушка царица, спаси меня!» и подала императрице письмо с жалобой на преследования со стороны канцлера А.А. Безбородко и просьбой разрешить ей выйти замуж за своего жениха, актёра Силу Сандунова. Через два дня в придворной церкви состоялось венчание Силы и Елизаветы, а невеста получила от императрицы богатое приданое. На средства этого приданого Сила Сандунов и открыл знаменитые Сандуновские бани.
В 19 веке бани неоднократно меняли владельцев, в 1869 году их приобрёл купец-домовладелец Иван Григорьевич Фирсанов, а после его смерти в 1881 перешли к его единственной дочери, Вере Ивановне Фирсановой (её именем названа подмосковная Фирсановка). В 1896 году по заказу ее мужа, Ганецкого, здание было реконструировано и бани открылись 14 февраля 1896 года. Ганецкий подошел к реконструкции бань с размахом- залы бани были выложены мрамором и гранитом. Были созданы - Арабский дворик, Мавританский зал, Готический зал, ирландская и русская парные, античный бассейн. Бани были оснащены самым новым по тем временам техническим оборудованием. Cпециально для Сандуновских бань была построена третья в Москве электростанция.
Воду бани брали по особой водопроводной нитке из реки Москвы, от Бабьегородской плотины, и из 700-футовой артезианской скважины. Электрическое освещение питалось от собственной электростанции (в 1896 году ток электростанции позаимствовали для освещения коронации Николая II). В здании также находились гостиница, и рестораны, «Зоологический магазин Ф. А. Ахиллеса». В бане было занято до четырёхсот банщиков.
Интересно, что после открытия новых Сандуновских бань Фирсанова и Гонецкий расстались. Как оказалось, он был страстный игрок в карты, проигрался и заложил Сандуны в банкове. Узнав об этом Вера Ивановна выкупила бани и рассталась с мужем.
Карта
В литературе
Гиляровский Владимир Алексеевич (1855 – 1935)
"Москва и Москвичи" (1926 г.), Бани:
"В восьмидесятых годах прошлого века всемогущий «хозяин столицы» — военный генерал-губернатор В. А. Долгоруков ездил в Сандуновские бани, где в шикарном номере семейного отделения ему подавались серебряные тазы и шайки. А ведь в его дворце имелись мраморные ванны, которые в то время были еще редкостью в Москве. Да и не сразу привыкли к ним москвичи, любившие по наследственности и веничком попариться, и отдохнуть в раздевальной, и в своей компании «язык почесать»."
"Сандуновские бани, как и переулок, были названы в начале прошлого века в честь знаменитой актрисы-певицы Сандуновой. Так их зовут теперь, так их звали и в пушкинские времена.
По другую сторону Неглинки, в Крапивинском переулке, на глухом пустыре между двумя прудами, были еще Ламакинские бани. Их содержала Авдотья Ламакина. Место было трущобное, бани грязные, но, за неимением лучших, они были всегда полны народа.
Во владении Сандуновой и ее мужа, тоже знаменитого актера Силы Сандунова, дом которого выходил в соседний Звонарный переулок, также был большой пруд.
Здесь Сандунова выстроила хорошие бани и сдала их в аренду Ламакиной, а та, сохранив обогащавшие ее старые бани, не пожалела денег на обстановку для новых.
Они стали лучшими в Москве. Имя Сандуновой помогло успеху: бани в Крапивинском переулке так и остались Ламакинскими, а новые навеки стали Сандуновскими.
В них так и хлынула Москва, особенно в мужское и женское «дворянское» отделение, устроенное с неслыханными до этого в Москве удобствами: с раздевальной зеркальной залой, с чистыми простынями на мягких диванах, вышколенной прислугой, опытными банщиками и банщицами. Раздевальная зала сделалась клубом, где встречалось самое разнообразное общество, — каждый находил здесь свой кружок знакомых, и притом буфет со всевозможными напитками, от кваса до шампанского «Моэт» и «Аи».
В этих банях перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зинаиды Волконской и в Английском клубе.
Когда появилось в печати «Путешествие в Эрзерум», где Пушкин так увлекательно описал тифлисские бани, Ламакина выписала из Тифлиса на пробу банщиков-татар, но они у коренных москвичей, любивших горячий полок и душистый березовый веник, особого успеха не имели, и их больше уже не выписывали. Зато наши банщики приняли совет Пушкина и завели для любителей полотняный пузырь для мыла и шерстяную рукавицу.
Потом в банях появились семейные отделения, куда дамы высшего общества приезжали с болонками и моськами. Горничные мыли собачонок вместе с барынями…
Это началось с Сандуновских бань и потом перешло понемногу и в некоторые другие бани с дорогими «дворянскими» и «купеческими» отделениями…"
Петров-Водкин Кузьма Сергеевич (1878 – 1939)
"Пространство Эвклида" (1932 г.) (Глаза восьмая. МОСКОВСКОЕ УЧИЛИЩЕ) — автор описывает традицию учащихся в училище живописи и ваяния, мыться в бане после возвращения из дома:
"— Пойдем к Холопову, привез, говорят, жареного тюленя с морошкой! — сообщает новость приятель.
— Да он еще в бане не был, — с сожалением отвечают ему.
Традиция Сандуновских бань была нами признаваема крепко: только после этого обряда привезенное считалось общественным достоянием. У некоторых эта традиция становилась просто защитой от обжор, они жульничали и оттягивали, иногда по неделям, банный ритуал - до опустошения ими самими чемодана. Но с такими приходилось прибегать к сыску, к допросам хозяек, чтоб установить банный факт. "
Чехов Антон Павлович (1860 – 1904)
Письмо К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ) 23 ноября 1903 г. Ялта:
"Погода здесь тихая, теплая, изумительная, но как вспомнишь про Москву, про сандуновские бани, то вся эта прелесть становится скучной, ни к чему не нужной."
Коровин Константин Алексеевич (1861 – 1936)
«Константин Коровин вспоминает», Часть 2. Воспоминания о современниках., Шаляпин. Встречи и совместная жизнь (слова певца Шаляпина Ф.И.):
"В Сандуновских банях не жарко. В Казани были бани у Веревкина. Деревянные, понимаешь. Там, бывало, как поддашь, так пар-то во всю баню, так прямо жжет. А здесь и пару нет. Люблю я баню. Замечательная штука. Все из тебя выходит. И вино и всякая тяжесть. Ведь как себя чувствуешь легко. Во всем какая-то лень отрадная. Если б я не пел, то пошел бы в банщики."